Продолжая тему катастрофы в Японии, сегодня представляю выступление известного политического и культурного деятеля Сергея Кургиняна. Было удивительно, что он вообще стал что-то говорить по этому поводу.
Кургинян — фигура почти одиозная. Воспринимать его всерьез как политического эксперта очень сложно. Но он — один из игроков на арене российского политического цирка. А когда один из известных игроков начинает играть не совсем свойственную ему роль, возникают вопросы. Собственно, данное выступление Кургиняна сродни заявлению Павловского. Многие тезисы вызывают недоумение.
Тезисы Кургиняна
1. Мне кажется, что природные катастрофы наиболее тяжело давят на психику именно их неумолимостью: стихийных сил не превозмочь. Поэтому рассчитывать на какой-то особенный прилив энтузиазма японцев вряд ли возможно. Можно рассчитывать на их природный коллективизм, на японскую внутреннюю стойкость, на японский дух терпения и неунывания перед лицом таких катаклизмов, но не на мобилизационный порыв, как мне кажется. Дай бог, чтобы я ошибался.
2. Японии наиболее серьезную помощь оказал Китай. В Китае в какой-то степени было пересмотрено отношение к Японии как к своему традиционному вековечному врагу. Многие ждут изменения японо-китайских отношений, а это принципиально меняет всю политическую картину. В этом регионе американцам не на кого опираться, кроме Японии. Они всегда опирались на японо-китайское противоречие, и для них снятие этих противоречий — огромная головная боль. Они тоже предлагают японцам свою помощь, но китайская экономика может предложить больше, а японцам нужна реальная помощь.
3. Третий фактор состоит в том, что японцы увеличили и без того гигантский внешний долг, что естественно: как-то надо восстанавливаться после потрясений и катастрофы. Это может сильно подтолкнуть всю машину мирового кризиса, который, в свою очередь, подействует на политику.
4. Мне кажется, не надо проводить параллели Японской катастрофы с Чернобылем. Япония ответила на вызов естественной, природной катастрофы, чернобыльский же вывод был тем и мрачен, что он был непонятен. Хотя в одном есть точная параллель: непонимание, как именно проводить решения, задержка с принятием решений. Теперь понятно, что это не свойство какой-нибудь советской системы, это свойство мировой системы. А Советский Союз со своим мобилизационным потенциалом во время Чернобыля сделал то, что было и остается не под силу никому в мире. Сейчас мы видим, что даже такая передовая в технологическим отношении страна, как Япония, в такие короткие сроки не может решить аналогичные проблемы.
5. Мы увидели, что человечество очень уязвимо перед страшными катастрофами, мир неустойчив, и каждый дальнейший шаг в сторону его технического развития будет связан со все большей и большей неустойчивостью… И если техническое развитие ни в коей степени не может обеспечивать устойчивости, то нам нужно будет понять, что из этого следует. В философском, глобалистическом смысле из этого следует только одно: наши возможности растут очень быстро, а человек растет гораздо медленнее. Мир вообще не занят человеком. Он перестал им быть занят после краха коммунизма, когда было сказано, что все попытки создать нового человека — это от лукавого и т. д. Между тем проблема человеческого роста и изменение человека в соответствии с новыми возможностями, которые даются ему в руку, никто не отменил.
6. Чтобы эта устойчивость была выше, нужно ставить проблему человека во главу угла. Так, как когда-то мы это умели и разучились под воздействием разного рода капиталистических рецептов, которые теперь отрицает уже Международный Валютный Фонд, заявивший, что все рецепты «вашингтонского консенсуса» отменяются, а строим мы что-то типа «глобализма с человеческим лицом» очень напоминающим все то, от чего мы когда-то отказались… Не когда-то, а в 1991 году, и двадцать лет этого отказа в этом году мы будем то ли триумфально праздновать, то ли оплакивать… Но вывод один: от изменения человека мир никогда не откажется, а если откажется, то он рухнет.
Сначала я не хотела даже комментировать эти размышления г-на Кургиняна. Хотя повсеместно возникающий плач по поводу того, что мы потеряли, я лично воспринимаю только как политический заказ для массированной подготовки людей к вхождению в новый тоталитарный режим, уже не советский, а российский — с Кодексом строителя коммунизма во главе угла.
Советского Союза больше нет. Можно сказать: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». А можно по другому: «Снявши голову, по волосам не плачут». Вот нечего плакать по волосам, когда головы на плечах нет! Один из главных результатов распада СССР я как раз вижу в том, что каждый человек оказался лицом к лицу с самим собой. Это тяжелое испытание: спрятаться некуда, даже задачу выживания нужно решать самому. Но мы — выжили, и это факт реальной действительности. Поэтому от чего бы мы (?) ни отказались двадцать лет назад, сегодня мы уже существуем в другой реальности.
«Нужно ставить человека во главу угла». Кто будет ставить и кто — создавать нового человека? Кургинян, Путин, Павловский или какие-нибудь скинхеды? Человек способен вырасти только сам. Невозможно изменить (создать, воспитать) человека с новым мышлением, с новым сознанием внутри социума — толпы, которая живет по законам стандартов поведения, какими бы ни были эти стандарты. Заказ на «нового человека» можно адресовать только Господу Богу. Но он создал нас такими, какие мы есть. И Он дал нам возможности для роста и развития. Но это не имеет ни малейшего отношения к политике, экономике и даже теории катастроф.
Что касается Японии, то ее спасение, как видно, мало кого волнует. Волнуют японо-китайские отношения, поскольку никого не устраивает, что они могут наладиться. А они могут стать не просто партнерскими. Единственная страна, которая реально может включить в себя всю Японию вместе с ее экономикой — это Китай. Во всяком случае, он единственный делает шаги в этом направлении.
А нам всем — по барабану! Пусть Япония потонет, лишь бы нам тут возродить Великую Россию. И это, с моей точки зрения, полная деградация как индивидуального, так и общественного сознания. Как сегодня, на краю гибели всей нашей цивилизации, можно думать о величии или спасении отдельно взятой страны?
К нам сегодня обращены взгляды всего мира: Россия всегда умела предлагать нестандартные решения, потому что мы являемся полумистической страной, вобравшей в себя — исторически — и мудрость Востока, и прагматизм Запада. Но пока с идеями у нас очень скудно...
Советского Союза больше нет. Можно сказать: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». А можно по другому: «Снявши голову, по волосам не плачут». Вот нечего плакать по волосам, когда головы на плечах нет! Один из главных результатов распада СССР я как раз вижу в том, что каждый человек оказался лицом к лицу с самим собой. Это тяжелое испытание: спрятаться некуда, даже задачу выживания нужно решать самому. Но мы — выжили, и это факт реальной действительности. Поэтому от чего бы мы (?) ни отказались двадцать лет назад, сегодня мы уже существуем в другой реальности.
«Нужно ставить человека во главу угла». Кто будет ставить и кто — создавать нового человека? Кургинян, Путин, Павловский или какие-нибудь скинхеды? Человек способен вырасти только сам. Невозможно изменить (создать, воспитать) человека с новым мышлением, с новым сознанием внутри социума — толпы, которая живет по законам стандартов поведения, какими бы ни были эти стандарты. Заказ на «нового человека» можно адресовать только Господу Богу. Но он создал нас такими, какие мы есть. И Он дал нам возможности для роста и развития. Но это не имеет ни малейшего отношения к политике, экономике и даже теории катастроф.
Что касается Японии, то ее спасение, как видно, мало кого волнует. Волнуют японо-китайские отношения, поскольку никого не устраивает, что они могут наладиться. А они могут стать не просто партнерскими. Единственная страна, которая реально может включить в себя всю Японию вместе с ее экономикой — это Китай. Во всяком случае, он единственный делает шаги в этом направлении.
А нам всем — по барабану! Пусть Япония потонет, лишь бы нам тут возродить Великую Россию. И это, с моей точки зрения, полная деградация как индивидуального, так и общественного сознания. Как сегодня, на краю гибели всей нашей цивилизации, можно думать о величии или спасении отдельно взятой страны?
К нам сегодня обращены взгляды всего мира: Россия всегда умела предлагать нестандартные решения, потому что мы являемся полумистической страной, вобравшей в себя — исторически — и мудрость Востока, и прагматизм Запада. Но пока с идеями у нас очень скудно...
Комментариев нет:
Отправить комментарий