И слушать тошно. И вроде бы надо поучаствовать хотя бы частицей оставшегося разума.
Дискуссии по любому поводу вызывают неприязнь, потому что каждый участник говорит не о какой-то проблеме, которая затрагивает всех, а о себе. Как раз в эпоху гласности мы научились говорить и писать о себе. Газетные материалы той эпохи начинались примерно так: «Иду я вчера в булочную...» Это было неприлично. Автор мог присутствовать в материале в самом крайнем случае: как свидетель и участник необыкновенных событий, как публицист, высказывающий свою точку зрения по поводу описанных в материале событий. Но, как правило, первые строки газетного материала вводили читателя в самую суть происходящего: «Еще с вечера были подготовлены к выходу на трассу могучие самосвалы и бульдозеры...» Речь — о строительстве в Дивногорске.
Как раз в сегодняшней передаче говорили о том, что эпоха гласности повернула нас лицом к вещам обыденным, которые стали явлением. Почему-то. Почему-то куда-то вместе с Советским Союзом уехал из жизни труд. Который всему — единственная мера.
Я работала журналистом, потому что очень любила писать про людей, которые умеют хорошо делать свое дело. Любое: ставить паруса на яхте, вытачивать оптические линзы невероятной точности, создавать сложные приборы, управлять станками с ЧПУ, снимать фильмы... То, чем занимается человек, и было всегда в нем самым интересным, в своем деле он и проявлялся наиболее ярко.
После каждого интервью я выходила на улицу счастливая: «Когда такие люди в стране советской есть!.»
А какие же люди есть в сегодняшней стране? Сергей Кургинян и Леонид Млечин — непримиримые спорщики по вопросу гласности.Саша Любимов, давно не появлявшийся на экране. Он, один из создателей и участников программы «Взгляд», бесспорно, имеет право высказаться по поводу гласности. Благом она была или злом? Тогда — благом. А если смотреть из дня сегодняшнего, оценивая, к чему все это привело, — безусловным злом.
Рушить экономику — преступление, но рушить сознание людей — не меньшее преступление. Сколько людей покончили с собой, скольких хватил кондратий в виде инфаркта или инсульта, и они не пережили этого потрясения? А сколько людей сошли с ума и оказались в психушках? В самых настоящих, причем не в качестве меры наказания за противостояние режиму — просто в качестве больных, чья психика не справилась с перегрузками... Кто это считал?
Детский психолог сказала: то, что было сделано с сознанием детей в те годы — это преступление, которое еще ждет своего Нюрнбергского процесса.
В разрушенной стране с разрушенным сознанием, у которого отняты все системы координат, жить нечем. Работа была бы спасением. Но ее нет.
И все это — реальность. И лучше вообще не смотреть телевизор и не слушать никаких дискуссий, все это только разрушает остатки души и человеческого естества. Все дискуссии бессмысленны, они ни к чему не ведут, кроме окошечка кассы на телевидении для ведущих этих дискуссий. Свободу слова они ни в коем случае не приближают.
Вместо того, чтобы вести пустопорожние разговоры под красивыми вывесками, лучше что-то сделать, пусть самое простое: вымыть посуду, подмести пол, накормить детей ужином. В этих маленьких делах каждый из нас — человек. Что и требуется доказать, хотя бы самим себе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий