Теперь за все отвечаем мы, читатели Стругацких

Сегодня я прочитала: «Где-то они встретились и что-то новое пишут...»  Увы, возможно, они и встретились, только мы никогда не узнаем, о чем они теперь напишут.
Представляют ли себе сегодняшние, уже взрослые, люди, чем были книги Стругацких для читающего Советского Союза… Для тех, кто тогда знал, что они пишут, где и что вот-вот выйдет, как прятать «Неву» с «Обитаемым островом», изъятую из библиотек, как отнестись к их «оправданиям» через посредство «Литературной газеты» за «Гадких лебедей», опубликованных на Западе…

Да, конечно, тетралогия «Малыш», «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер» — это мир, в котором можно пребывать всю оставшуюся жизнь, разгадывая загадки Стругацких. Я там и живу всю жизнь, читая и перечитывая уже разваливающийся том... Мой сын взял себе ник levabalkin. Когда ему было 13 лет, мы впервые вместе посмотрели «Сталкера». Фильм кончился, и мой сын обвел взглядом книжные полки: «А где у них про это написано?..» И я сняла с полки «Пикник на обочине». Стругацкие — это то, что я смогла передать сыну из рук в руки, большая часть нашей общей жизни. И в этой жизни очень многое «измеряется» Стругацкими. Это очень личное, но очень важное дополнительное измерение времени и пространства, взаимоотношений между людьми. Их герои, подчас совсем не героические, с детства стали главным нравственным ориентиром: рыжий Михаил Быков, Юрковский, написавший гениальную песню «Ты слышишь печальный напев кабестана...», Дауге, сражавшийся не только с марсианскими песчаными бурями, но и с хищными вещами нашего века....
Пару лет назад, в связи с «Дождем из мертвых птиц» возникла ясная ассоциация: как Тойво Глумов считал «природные аномалии». Он просчитывал «странные» флуктуации: гибель китов, которые внезапно выбрасывались на берег, отказ какого-то процента родителей делать безобидную прививку ребенку… «Фукаимфобия» — так назвали это Стругацкие. Были еще необъяснимые явления с членами межпланетных экспедиций, летающих по одному, тоже странному маршруту… Всем этим Тойво Глумов, отказавшийся успешной карьеры Прогрессора и ставший котр-прогрессором под началом Максима Кеммерера, занимался потому, что ему пришла в голову простая мысль: «пока он, потрясая гульфиком и размахивая шпагой, топчется по булыжникам Арканарских площадей, здесь… какой-нибудь ловкач в модном радужном плащике прохаживается по площадям Свердловска…»
Каждое чрезвычайное обстоятельство на Планете вызывает приступ паники и ощущение, что «кто-то» уже нажал соответствующие кнопки и теперь начнется… Стругацкие тоже поспособствовали тому, что мы ищем «врага», пытающегося изменить нашу жизнь. Правда, они тогда не знали, что никакого Свердловска у нас не будет, а будет Екатеринбург...А «враг», которого искал Тойво Глумов, располагался в нем самом, что так гениально было предсказано в «Меморандуме Бромберга». С моей точки зрения, там гениально каждое слово, но я приведу один абзац (желающие могут прочитать книги, благо это теперь доступно):

«Можно ожидать, например, возникновения массовых фобий, новых учений мессианского толка, появление людей с необычными способностями, необъяснимых исчезновений людей, внезапного, как бы по волшебству, появления у людей новых талантов и т.д.»

И, тем не менее, «разделение человечества на две неравные части по неизвестному параметру» произошло не по воле Странников, а вследствие чуть более глубокого изучения мозга человека. «Т-зубец Логовенко», изобретенный Стругацкими, вполне может таиться под нашей черепной коробкой. Что мы знаем о своем мозге? Правильно, ничего.
Так что данная футорологическая линия наших великих советских фантастов не уводит нас ни в какие противостояния типа «СССР — Запад». Напротив, появляется страстное желание «объять необъятное», попытаться проникнуть за мишуру повседневной жизни и найти в ее глубинах нечто стоящее внимания человека и всего человечества.
Никогда в голову не приходило, что книги Стругацких — антисоветские, как это теперь пытаются представить очень многие. Согласиться не могу: я была первым читателем их книг, начиная со «Страны багровых туч» в 1963 году.
Да, во время путча 1991 года мы цитировали Стругацких: «А потом пришли серые кардиналы….» Все революции так кончаются, в этом ничего удивительного как раз нет. А вот то, что имеет, с моей точки зрения, непосредственное отношение к сегодняшней ситуации на Планете Земля и нашей жизни, — это «Гадкие лебеди».
Страшная, до жути реальная — с оружием, военными, лагерями — ситуация, и в то же время — некая мистика, с «мокрецами», живущими под землей, которые чему-то учат детей… И вот дочь главного героя произносит сакраментальные слова «Мы думали туман…» И где-то там, внутри подземелий, в детских головах и головах их Учителей, происходит невероятное: Город меняется, как в кино, на глазах, превращаясь из мерзостной затхлой тюрьмы в счастливый мир:

«Они не разговаривали, они полной грудью вдыхали непривычно чистый свежий воздух, жмурились на солнце и ничего не боялись. Город смотрел на них пустыми окнами, он был удивителен, этот город, покрытый плесенью, скользкий, трухлявый, весь в каких-то злокачественных пятнах, словно изъеденный экземой, словно он много лет гнил на дне моря, и вот наконец его вытащили на поверхность, на посмешище солнцу, и солнце, насмеявшись вдоволь, принялось его разрушать.
Таяли и испарялись крыши, жесть и черепица дымились ржавым паром и исчезали на глазах. В стенах росли проталины, расползались, открывая обшарпанные обои, облупленные кровати, колченогую мебель и выцветшие фотографии. Мягко подламываясь, стаивали уличные фонари, растворялись в воздухе киоски и рекламные тумбы — все вокруг потрескивало, тихонько шипело, шелестело, делалось пористым, прозрачным, превращалось в сугробы грязи и пропадало…»

Характерно, что перед этим «концом света» большая часть населения города умчалась, уехала, убежала — в ужасе и с шевелящими на голове волосами.
Когда не стало Аркадия Натановича Стругацкого, в тексте его памяти я процитировала максима Кеммерера:

«Они уходят, мой Капитан. Собственно говоря, они ушли. Совсем. Несчастные, и оставив за собой несчастных.
Человечность. Это серьезно».

А вчера не стало Бориса Натановича. И что-то непоправимо изменилось в мире. Пока был жив хотя бы один из двоих Стругацких, казалось, что все еще поправимо. Он там как-то с братом соотнесется, посоветуется — и мы узнаем, как раскрыть еще один секрет, еще одну тайну...
А теперь за все отвечаем мы сами, их читатели.
И сегодня, как мне кажется, очень важно напомнить, что Леонид Горбовский, Председатель Мирового Совета, герой многих романов Стругацких,  заставлял всех понимать и принимать: «Из всех возможных решений выбирай не самое обещающее, не самое рациональное, не самое прогрессивное и, уж, конечно, не самое эффективное. Из всех возможных решений выбирай самое доброе».